№59 Четвертого мая 1887 года я приехал в Кишинев и через полча- са узнал, что через город проходит пехотная дивизия. Так как я приехал с целью поступить в какой-нибудь полк и побывать на войне, это надо было рассматривать как не что иное, как удачно представившийся случай. Седьмого мая, в 4 часа утра, я уже сто- ял на улице в серых рядах, выстроившихся перед квартирой пол- ковника. Музыка грянула: от полковника выносили развевающиеся зна- мена. Раздалась команда, полк выровнялся и беззвучно сделал на караул. Потом поднялся ужасный крик: скомандовал полковник, за ним батальонные и ротные командиры. Следствием всего этого было запутанное и совершенно непонятное для меня движение се- рых шинелей, кончившееся тем, что полк вытянулся в длинную колонну и мерно зашагал. Шагал и я, стараясь попасть в ногу и идти наравне с соседом. Ранец тянул назад, тяжелые сумки — впе- ред. Но, несмотря на все эти неприятности, музыка, стройное, тяжелое движение колонны, раннее свежее утро, вид штыков и лиц, загорелых и суровых, — все настраивало душу твердо и спо- койно. Нас влекла неведомая тайная сила: нет силы большей в челове- ческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся масса ниш, повинуясь не дисциплине, не чувству ненависти к неизвест- ному врагу, не страху наказания, а тому неведомому и бессозна- тельному, что долго еще будет водить человечество на кровавую бойню — самую крупную причину всевозможных людских бед и стра- даний. За кладбищем открылась глубокая долина, уходившая в даль гуманную. Дождь пошел сильнее; кое-где, далеко-далеко, тучи, раздаваясь, пропускали солнечный луч, тогда косые и прямые по- лосы дождя казались серебряными. Иногда тучи сдвигались: стано- вилось темнее; дождь шел чаще. Через час после выступления я почувствовал, как будто струйка холодной воды побежала у меня по спине. • :Первый переход был невелик: всего восемнадцать верст от Ки- шинева. Однако, с непривычки нести на себе такой груз, я, добравшись до отведенной нам хаты, сначала даже сесть не мог: при- слонился ранцем к стене, да так и стоял минут десять не шевелясь, а потом уснул как убитый, проспав до четырех часов утра.