№55 Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из московских литературных ассоциации, которая сокращенно именовалась МАССОЛИТ, и редактор толстого журнала, а молодой спутник его — поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псев- донимом Бездомный. Писатели, попав в тень чуть зеленеющих лип, первым делом бросились к пестро раскрашенной будочке с надписью «Пиво и воды». Да, следует отметить первую странность этого страшного вечера. Нигде: ни у будочки, ни во всей аллее, параллельной Малой Брон- ной улице, — не оказалось ни одного человека. В этот час, когда, кажется, и сил не было дышать и когда солнце, раскалив Москву, валилось куда-то за Садовое кольцо, никто не пришел под липы — аллея была пуста. Литераторы, напившись теплой абрикосовой и немедленно начав икать, уселись на скамейке. Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берли- оза. Он внезапно перестал икать, и сердце его, стукнув, на мгнове- ние куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, за- севшей в нем. Берлиоза, кроме того, охватил необоснованный страх, столь сильный, что ему захотелось тотчас же, не оглядываясь, бе- жать с Патриарших. И тут из знойного воздуха, сгустившегося перед ним, возник прозрачный гражданин престранного вида. Не привыкший к нео- быкновенным явлениям, Берлиоз побледнел и, вытаращив глаза, в '•!•'смятении подумал: «Этого не может быть!» Но это, увы, было, и длинный гражданин, сквозь которого видно, не касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо. Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза, а когда открыл их, увидел, что все кончилось: марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выско- чила из сердца.