№71
В ту самую пору по шоссе усердно и безостановочно шагал ка-
кой-то великан, с мешком за плечами и длинной палкой в руках.
Это был Герасим. Он спешил, спешил без оглядки, спешил к себе
в деревню, на родину. Утопив бедную Муму, он прибежал в свою
каморку, уложил кой-какие пожитки в старую попону, взвалил на
плечо, да и был таков. Дорогу он хорошо заметил еще тогда, когда
его везли в Москву; деревня, из которой барыня его взяла, лежала
всего в двадцати пяти верстах от шоссе. Он шел; широко распахну-
лась его грудь; глаза жадно и прямо устремились вперед. Он торопил-
ся, как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она
звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в
чужих людях...
Только что наступившая летняя ночь была тиха и тепла; с одной
стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел, — с
другой стороны уже вздымался синий, седой сумрак. Ночь шла от-
туда. Перепела сотнями гремели кругом, перекликались коростели...
Герасим не мог их слышать. Не мог слышать также чуткого ночного
шушуканья деревьев, мимо которых проносили сильные его ноги,
но он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и
веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший ему на-
встречу, ласково ударял его в лицо. Он видел перед собой белею-
щую дорогу — дорогу домой, прямую как стрела; видел в небе бес-
счетные звезды, светившие ему в пути, и, как лев, выступал силь-
но и бодро, так что когда восходящее солнце озарило своими
влажно-красными лучами месяц, между Москвой и им легло уже
тридцать пять верст...
Через два дня он был уже дома, в своей избенке, к великому
изумлению солдатки, которую туда поселили. Помолясь перед обра-
зами, тотчас же отправился к старосте. Староста сначала было уди-
вился, но сенокос только что начинался: Герасиму, как отличному
работнику, тут же дали косу в руки — и пошел косить он по-старин-
ному, косить так, что мужиков только пробирало...
А в Москве, на другой день после побега Герасима, хватились
его. Доложили барыне. Она разгневалась, расплакалась, велела отыс-
кать его во что бы то ни стало, уверяла, что никогда не приказывала
утопить собаку, и наконец дала нагоняй Гавриле.
Наконец пришло известие из деревни о прибытии туда Гераси-
ма. Барыня несколько успокоилась; сперва было отдала приказание
немедленно вытребовать его в Москву, потом, однако, объявила,
'что такой неблагодарный человек ей вовсе не нужен. Впрочем, она
сама скоро после того умерла; а наследникам ее было не до Герасима:
они и остальных-то людей распустили на оброк.