№48 За поворотом протоки показался город. В нем зажигались огни. Возле порта, за причалом, в скоротечных сумерках чуть виднелись привязанные к столбам самолеты, будто лошади у стойл. Один ма- ленький самолет был оранжевого цвета и угольком светился на снегу. По мере того как разгорались огни в городе, затухал уголек-само- летик на снегу и пестрая «колбаса», качающаяся на мачте над здани- ем авиагидропорта, погружалась в небо, в сумерки. Издали город, прилепившийся на правом берегу протоки, почти в устье ее, казался разбросанным, дома в нем разбрелись куда попало: 287где густо, где пусто, будто с самолета горстями раскидывали дома по лесотундре. Но вот зажглись огни повсюду, домов не стало вид- но, и все приобрело порядок. Огни городские всегда что-нибудь пря- чут, скрывают собой. Почти сливаясь в сплошную цепь, окаймляют пятна огней лесобиржу. В середине ее, возле штабелей, уже редко и нехотя помигивают полуслепые лампочки. Ближе к Старому горо- ду, у проходных, гудят непрерывным гулом лесовозы. Возле них огней больше. В Новом городе еще один квадрат— самый свет- лый — каток. На окраине уже квадрат не квадрат, а кривая дута из лампочек, вытянутая вдоль берега, — нефтебаза. Город заключен в огни. Люди живут и работают, высвеченные со всех сторон, а за ними темнота без конца и края. Верстах в девя- носта от города, в сторону севера, лес исчезает совсем. Там тундра. Там ночь светлее от снегов, не затененных лесами и жильем. Ночь беспредельная и неспокойная от позарей.