№46 Прошло около двух недель. Жизнь в Марьине текла своим поряд- ком: Аркадий сибаритствовал, Базаров работал. Все в доме привык- ли к его небрежным манерам, к его немногосложным и отрывочным речам. Фенечка в особенности до того с ним освоилась, что однаж- ды ночью велела разбудить его: с Митей сделались судороги; и он пришел, и, по обыкновению, полушутя, полузевая, просидел у ней часа два, и помог ребенку. Зато Павел Петрович всеми силами души своей возненавидел Базарова: он считал его гордецом, наха- лом, циником, плебеем; он подозревал, что Базаров не уважает его, что он едва ли не презирает его — его, Павла Кирсанова! Нико- лай Петрович побаивался молодого «нигилиста» и сомневался в пользе его влияния на Аркадия; но он охотно его слушал, охотно присут- ствовал при его физических и химических опытах. Базаров привез с собой микроскоп и по целым часам с ним возился. Слуги тоже при- вязались к нему, хотя он над ними подтрунивал: они чувствовали, что он все-таки свой брат, не барин. Дуняша охотно с ним хихикала и искоса, значительно посматривала на него, пробегая мимо «пере- пелочкой»; Петр, человек до крайности самолюбивый и глупый, вечно с напряженными морщинами на лбу, человек, которого все достоинство состояло в том, что он глядел учтиво, читал по складам и часто чистил щеточкой свой сюртучок, — и тот ухмылялся и свет- лел, как только Базаров обращал на него внимание; дворовые маль- чишки бегали за «дохтуром», как собачонки. Один старик Прокофь- ич не любил его, с угрюмым видом подавал ему за столом кушанья, называл его «живодером» и «прощелыгой» и уверял, что он со свои- ми бакенбардами — настоящая свинья в кусте. Прокофьич, по-сво- ему, был аристократ не хуже Павла Петровича.