№44 Сорока вздрогнул. Раздался гулкий протяжный удар, точно тя- желый артиллерийский залп. Где-то рассеялась ледяная громада, сжа- тая морозом. Отраженное дальними льдами упругое эхо с рокотом далеко покатилось по водяной глади. На мгновенье он как бы очнулся. К удивлению, никак не мог разодрать глаз: они точно слиплись. И, как далекая зарница в глухую полночь, мелькнуло смутное сознание опасности. В воздухе опять повисла мертвая тишина, и прежнее состояние овладело им. Ему надоело поднимать свои отяжелевшие веки. Опять дрема отуманила голову, и несвязные думы, точно легкие тени в лунную ночь, бежа- ли смутной вереницей. Чудилось ему, что ожило мертвое море и тихо дышало бесконечным простором и тонкий пар его дыхания 284поднимался к далеким звездам. Казалось, весь мир замолк и та пре- жняя жизнь потухла, затаилась в этой загадочной пустоте, напол- ненной биением какой-то другой, незримой жизни. Чудилось, не- слышно веет тихий ветер, и звучит смутный, едва уловимый звон, и легкий туман колеблется над морем. И сквозь морозный туман чудится Сороке: разбегаясь фосфори- ческим блеском, катятся две светлые волны. И плывет на него, не касаясь воды, полупрозрачная, смутно-неясная лодка. Ледяная глы- ба дрогнула, зашаталась, взволновала спокойную поверхность; рас- ходясь побежали серебряные круги. Отраженные в колышущейся глади задрожали звезды, запрыгали и расплылись колеблющимся золотом. Сияя величавой красотой Севера, тихо дремлет над спокойным морем полярная ночь, затканная тонким искристым, морозным ту- маном. А над нею, сверкая причудливыми переливами, размета- лась звездная ткань. Мертвая тишина неподвижно повисла над зас- тывшим морем, и чудится в этой сверкающей, переливчатой красо- те безжизненный холод вечной смерти. Мягкий синеватый отсвет озаряет необъятную водную гладь, подернувшуюся тонким водяным слоем, и в морозной дали неподвижно скорчившуюся на одинокой льдине фигуру, опушенную белым инеем.