№43 Как мне кажется, я пользуюсь уважением между моими товари- щами учениками. Конечно, не без того, чтобы на это не оказывал влияние мой, сравнительно с ними, солидный возраст: во всей ака- демии один только Вольский старше меня. Этот Вольский — отстав- ной офицер, господин лет сорока пяти, с совершенно седой голо- вой. Он упорно работает: летом с утра до вечера пишет этюды во всякую погоду, с каким-то самоотвержением; зимою, когда свет- ло, — постоянно пишет, а вечером — рисует. В два года он сделал большие успехи, несмотря на то что судьба не наградила его особен- но большим талантом. Вот Рябинин — другое дело: чертовски талантливая натура, но зато лентяй ужасный. Я не думаю, чтобы из него вышло что-нибудь серьезное, хотя все молодые художники — его поклонники. Особен- но мне кажется странным его пристрастие к так называемым реаль- ным сюжетам: пишет лапти, онучи и полушубки, как будто мы на них не насмотрелись в натуре. А что главное, он почти не работает. Иногда засядет и в месяц окончит картину, о которой все кричат как о чуде, находя, впрочем, что техника оставляет желать лучшего (по- моему, техника-то у него очень и очень слаба), а потом бросит пи- сать даже этюды, ходит мрачный и ни с кем не разговаривает, даже со мной, хотя, кажется, от меня он удаляется меньше, чем от дру- гих товарищей. Странный юноша! Удивительными кажутся эти люди, не могущие найти полного удовлетворения в искусстве. Не могут они понять, что ничто так не возвышает человека, как творчество.