№4 Я плыл на лодке вниз по реке и вдруг услышал, как в небе кто-то начал осторожно переливать воду из звонкого стеклянного сосуда в !50другой такой же сосуд. Вода булькала, позванивала, журчала. Звуки эти заполняли все пространство между рекой и небосводом. Это летел и журавли. Я поднял голову: большие косяки журавлей тянулись один за другим прямо к югу. Я бросил весла и долго смотрел на журавлей. По береговой про- селочной дороге ехал, покачиваясь, грузовичок. Шофер остановил машину, вышел и тоже начал смотреть на журавлей. «Счастливо, друзья!» — крикнул он и помахал рукой вслед пти- цам. Потом он опять забрался в кабину, открыл боковое стекло, высунулся, смотрел и смотрел и все слушал плеск и переливы пти- чьего крика. За несколько дней до этой встречи с журавлями один московский журнал попросил меня написать статью о том, что такое «шедевр», и рассказать о каком-нибудь литературном шедевре. Сейчас на реке я подумал, что шедевры существуют не только в искусстве, но и в природе. Разве не шедевр этот крик журавлей и их величавый перелет по неизменным в течение многих тысячелетий воздушным дорогам? Птицы прощались с Россией, с ее болотами и чащобами. Оттуда уже сочился осенний воздух, сильно отдающий свежестью. Да что говорить! Каждый осенний лист был шедевром, совер- шенным творением природы, произведением ее таинственного ис- кусства, недоступного нам, людям. Этим искусством уверенно вла- дела только она, только природа, равнодушная к нашим восторгам и похвалам. ...Я пишу все это осенней ночью. Осени за окном не видно. Но стоит выйти на крыльцо, как осень окружит тебя и начнет настойчи- во дышать в лицо холодноватою свежестью своих загадочных черных пространств, горьким запахом первого тонкого льда, сковавшего к ночи неподвижные воды, начнет перешептываться с последней ли- ствой, облетающей непрерывно днем и ночью.