№ 11 Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему-то при- казанию, в середине дела, но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предпола- гать дерзости стрельбы четырех, никем не защищенных пушек. Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как буд- то подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так-так!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее де- ревни десять орудий и стал бить из них по Тушину. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продол- жение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но ар- тиллеристы все так же были веселы и оживленны. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по ним картечью. В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставляв- шими его каждый раз вздрагивать, Тушин бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая снаряды. Вследствие этого страшного гула и шума, потребности внимания и деятельности, Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось все веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он все помнил, все !56соображал, все делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.