№32 Я чересчур переоценил свою потрепанную и расшатанную маши- ну. Тяжелый севсроуральский участок с его 1280 километрами в осен- них условиях оказался не под силу моему заслуженному моторику. Он начал покашливать и сдавать. Ноги у меня одеревенели, глаза остекленели. Ледяные ветры гонят низко нависшие тучи и кое-гдеуже обледенили машину. По старинной привычке я попробовал бе- седовать с самим собою: «До аэродрома, Кузьма Кириллыч, не до- тянете. Спокойствие! Не дурачься, оставь трассу и сэкономь горю- чее, приблизься к северным озерам и разыщи что-нибудь похожее на посадочную площадку. От твоего искусства будет зависеть, призем- лишься ты или отправишься к праотцам». Вглядываюсь в знакомую местность, и мысли вереницей проносятся в голове. Когда-то не- вдалеке отсюда находящемся городишке Золотой Ключик я коман- довал инженерной ротой, а потом заведовал конструкторским бюро. В этом городишке меня чествовали при получении первого ордена. Помнится, мои юные друзья вместе со мною недосдали и недосыпа- ли — все создавали новые модели. Бывало, обессиленные свалятся с ног, а потом выспятся и опять за работу. Здесь было так привольно расти моим дочкам Наденьке и Лизоньке! Но вот вдали что-то заблестело. Приближаюсь. Да это же не что иное, как чудесное Анненское озеро! Ничто иное в этих местах и не могло бы оказаться. Снижа- юсь. Волны беспокойно плещутся, сухие камыши колышутся, шеп- чутся, что-то назойливо лепечут. Смотришь вниз, и кажется, что на тебя несутся прибрежные скалы и что волны вот-вот докатятся до самолета. Приземляюсь у линии прибоя. Кругом никого и ничего. Только темно-желтые сухие листья вертятся в сумасшедшей пляске. По- звать кого-нибудь? Попробуйте, крикните! Никто не услышит. Если вы крикнете громче, эхо загрохочет в ущелье. Снежинки вертятся в воздухе, колются, жалят и тотчас же тают на щеках. Но что это? Собачий лай. Сухонький старичок с ружьем. Да это же Аниканыч, знаменитый приисковый лекарь, искусно лечивший от цинги и дру- гих нехитрых «старательских» болезней настоем можжевельника. Не рассчитывал я еще раз ночевать в его избушке. Расспросы. Рассказы. На столе все такое знакомое: старенькая тканая скатерть, деревянные блюда с криво выжженными на них какими-то надпися- ми, тусклые оловянные ложки, каленые кедрышки, сушенная на ветру и печеная рыба, копченая медвежатина, вареный картофель, глиняная кринка с медом, две серебряные чарки, заветная фляжка, всегда наполненная в ожидании желанного гостя.