№31 Прошел холодный ветреный март, и, наполняя воздух ароматом оттаявшей земли, наступил солнечный апрель, хотя по-прежнему иногда дул студеный ветер. Все обрадовались, увидев, что напере- гонки побежали шустрые ручьи, стремясь к сверкающей в отдаленье речонке, ставшей вдруг шумной и полноводной. Всюду, куда ни взглянешь, стелется над землей легкий пар, на песчаных буфах, которые сами собой уже давно обезлесели, мало- помалу подсохли проталинки, и только на давно неезженой дороге синеют лужицы последней снеговой воды. И степь, и сама дере- венька, разбросанная на пригорках, и дощатый заборишко, и сло- женные у него дрова, обмытые дождями и обветренные, — все каза- лось таким новым, праздничным, что каждый, кто ни смотрел, не раз удивлялся диковинной перемене. А вот и прилетели первые скворцы и тут же, несмотря на уста- лость после долгого перелета, начали оживленную работу. Без устали носили перышки и соломинки, собирали зернышки, брошенные в траве. Прилетели скворцы, и тут же оказалось, что прилетели они не в пору и только один день могли вволю попеть. Весна пошла на попятную, и уже ввечеру ударил мороз, в течение ночи валом валил снег, а пополуночи завьюжило совсем по-январскому. Люди укрылись в домах, а скворцы забились в хворост, прята- лись вместе с воробьишками в обындевевших соломенных крышах конюшен... А неопытные или просто недогадливые насмерть замер- зали либо на лету, либо в холодных скворечнях. Приходилось голо- дать: где уже тут найти хоть какое-нибудь семечко.